с правого и левого борта, а они в одиночестве за короткий период времени мало что могли сделать, даже с такими слабозащищенными кораблями. Все шесть эскадренных миноносцев успели-таки укрыться за щитами дредноутов своей дивизии, однако стоило констатировать, что двум досталось очень хорошо…
Бой между тем продолжался. Десантные челноки и истребители с «Тикондероги» снова рассыпались в разные стороны и откатились назад, так и не успев приблизиться к русскому линкору. Теперь по последним батареям «Афины» долбили из всех стволов канониры 21-ой «линейной», выжигая плазмой броню башен и хороня внутри них артиллерийские расчеты наших моряков. Те же, несмотря на приказ мой и кавторанга Жилы не покинули своих постов и до конца продолжали вести ответный огонь по врагу.
Шансов на спасение у ребят не было — погибли все до одного, но долг исполнили. Пожалуй, канониры кораблей по храбрости и самопожертвованию стояли не ниже наших летчиков-истребителей, а в выдержке даже превосходили…
Два палубных орудия, наконец, смолкли навсегда, и путь к линкору для «янки» снова был открыт. Джонс-старший, под издевательства адмиралов 4-го флота и снисходительные улыбки комдивов 6-го, отдал приказ на третью попытку штурма «Афины». Когда же это проклятый русский линкор выкинет «белый» код-сигнал⁈
Снова те же сорок десантно-штурмовых модуля под конвоем палубных F-4 с авианосца «Тикондерога» пошли на сближение с неприступным кораблем, только теперь уже под прикрытием более серьезных игроков. Вместо эсминцев поддержки, которых хорошенько потрепали всего два наших средних калибра, теперь к «Афине» двинулись сразу три тяжелых крейсера из состава 21-ой «линейной».
Сейчас, даже если случится нечто фантастическое и у «раски» снова оживет одно или несколько орудий, что после тотальной артподготовки со стороны американцев было практически невозможно представить, и, тем не менее, если подобное произойдет, тяжелые крейсера с легкостью сначала примут на себя их огонь, а потом без особых трудностей уничтожат. Нейтена Джонса на мякине уже не проведешь…
«Де-Мойн», «Огаста» и «Фокс» двинулись к «Афине» с трех направлений, закрывая фронтальными полями растянувшиеся цепочками вдоль их бортов челноки и истребители. Вот теперь, казалось, уже никакая сила не могла воспрепятствовать американцам взойти на борт нашего линкора. Хотя, может…
Я зловеще улыбнулся и посмотрел на Жилу, мы с кавторангом и офицерами продолжали, как и прежде, находиться на своих постах в командном отсеке, благодаря дополнительным слоям брони рубка оказалась самым безопасным местом на корабле.
— Аристарх Петрович, помнишь я до хрипоты спорил с твоим командиром по поводу ненужности на борту устаревшего вооружения? — напомнил я Жиле давний разговор с Таисией, которому он был свидетелем, более того непосредственным участником данных дебатов, причем, где поддерживал именно мою точку зрения.
— Еще бы не помнить, за то, что занял вашу сторону, мне тогда досталось по первое число от капитана-командора, — кивнул тот, усмехнувшись. — Я же говорю, вам все легко сходит с рук… Покричали, поспорили, а потом убежали к себе на «Одинокий», а мне здесь продолжать служить. И выслушивать недовольство командира, которое она вам в лицо не скажет, но с легкостью поведает об этом своему старпому…
— Так она что, чихвостит меня за спиной? — хмыкнул я. — Вот же дрянь маленькая!
— Ничего подобного, не наговаривайте! Просто лично вам, либо стесняется сказать некоторые вещи, либо не хочет обидеть в разговоре, — пояснил Аристарх Петрович. — А мне можно, по привычке, как своему…
— Когда это наша Таисия Константиновна стеснялась что-либо сказать в глаза, если этого сильно желала⁈ — не поверил я.
— Ох, мало вы нашу княжну знаете, похоже, господин контр-адмирал, — с некоторым упреком покачал головой Жила. — Вроде старые — добрые друзья… Но, простите, я что-то отвлекся и не туда полез… Что вы имели в виду, поднимая тему прошлого спора насчет устаревшего вооружения на борту «Афины»?
— Помнишь, о каком виде оружия шла тогда речь?
— Конечно, вы доказывали капитану-командору о нецелесообразности использования дополнительных площадей линкора под складирование ракетного вооружения, — ответил Аристарх Петрович, которому в данный момент хотелось поскорей вернуться к управлению кораблем, а тут контр-адмирал решил вспомнить прошлые беседы. — Вы приводили весомые аргументы об абсолютной бесполезности торпед и гипер-ракет, стоящих на вооружении наших кораблей, в современной войне. Надо признать, ваши доводы, Александр Иванович, меня-то уж точно убедили, и как помните, я тогда оказался полностью на вашей стороне. Мне самому осточертели эти ржавеющие огромного размера болванки, которые использовались, если мне не изменяет память, больше года назад на учениях по слаживанию… Так вот, установки и боезапас ракет занимают много места на корабле. Несмотря на то, что «Афине» грех жаловаться на размеры, но и у данного линкора они не безграничны, и будь моя воля, я в одночасье бы выкинул весь этот «хлам» и освободил пространство под более нужные в нашем деле вещи…
— Слава Богу, — облегченно выдохнул я, — после твоих слов, я делаю вывод, что ракеты продолжают находиться на борту линкора! Правильно?
— Так точно, — подтвердил Жила, — куда же им деться родимым, ведь великая княжна если упрется, то ее с места не сдвинешь. Причем ведь понятно, что капитан-командор ошибалась тогда в споре, но все равно ни в какую… Так и не дала выгрузить все это барахло на склады…
— И по итогу оказалась права, — улыбнулся я на слова кавторанга, — а мы с тобой — нет…
— Это как так⁈ — не понял Аристарх Петрович, на время даже забыв о приближении вражеских кораблей и десантных модулей. — Вы же с «Одинокого» те самые ракеты благополучно убрали?
— И сейчас, если бы на месте «Афины» стоял мой крейсер, об этом сильно бы пожалел, — загадочно ответил я.
— Не понимаю, — пожал плечами Аристарх Петрович.
— Выведи-ка лучше управление торпедными аппаратами ко мне на экран, — вместо объяснений приказал я кавторангу. — Всех торпедных аппаратов, и очень быстро…
— Это не сложно сделать… — проговорил Жила, кивая и давая добро своим операторам. — Только зачем все это?
— Еще не догадываешься? — улыбнулся я, проверяя, все ли аппараты заряжены.
По пришедшей на мой монитор информации — все было готово к бою, с каждого борта «Афины» было активировано и смотрело в сторону врага по восемь ракетных установок.
— Гипер-ракеты с эффективностью 2 % — это бесполезный хлам в условиях боя, где стандартным расстоянием от начала артиллерийской дуэли являются пресловутые 200 000 километров. При такой дальности любое выпущенное количество подобных ракет с легкостью уничтожается на подлете к кораблям противника, это очевидный факт, доказанный уже не один и не два раза, — начал пояснять я, вторым глазом следя на экране и карте за приближением к «Афине» трех американских тяжелых крейсеров. — Но вот в данной конкретной ситуации, в которой мы с тобой оказались, эти самые гипер-ракеты могут сослужить нам добрую службу…
Тем временем «Огаста», «Де-Мойн» и еще новенький и никем не обстрелянный крейсер «Фокс» практически вплотную подошли к нашему линкору. Расстояние было настолько незначительным, что даже защитные поля кораблей соприкасались друг с другом. Десантно-штурмовые модули 21-ой дивизии беспрепятственно вышли из-под прикрытия крейсеров и начали один за другим пристыковываться к корпусу «Афины»…
— Ракеты хлам, но только не с такого расстояния! — заранее победно ухмыльнулся я и нажал кнопку активации пуска.
Шестнадцать реактивных снарядов вырвались из универсальных торпедных установок, за долю секунды проделав путь до цели, и все без исключения ударили по стоящим напротив крейсерам американцев. Ни одну из этих «старушек» хваленая зенитная артиллерия «янки» так и не успела обезвредить. Повторю, слишком минимальное расстояние было до цели, даже автоматический режим зенитных турелей тупо не успел среагировать на общий залп с «Афины».
Эффект был поразительным, полтора десятка огромных шарообразных вспышек и взрывов озарили пространство и корпуса американских кораблей, по которым ударили ракеты. По шесть зарядов приняли на себя «Фокс» и «Де-Мойн», оставшиеся четыре пришлись по носовой части «Огасты»…
«Огасте» повезло больше остальных и по количеству прилетов и по общему характеру повреждений. Ракеты легли кучно, но фронтальная многослойная броня корабля выдержала удар, хотя несколько носовых отсеков все же сильнейшим образом пострадали…
Наверное, не нужно говорить о том, что для гипер-ракет и торпед защитное энергетическое поле преграды не представляло. Оно отлично держало плазму, но было бесполезно в противодействии любому космическому аппарату. Снаряды, минуя тонкую невидимую оболочку, летели прямо в нимидийскую броню корабля, вгрызаясь в его обшивку не менее эффективно, чем та же плазма, только с куда более масштабной зоной поражения.
Если плазменный заряд мог оставить в бронелисте дыру метр-полтора
